Загадка
|
|
Утро выдалось особенным, то есть не просто хуже предыдущего, а хуже некуда. Эти рыжие макаки опять попытались воспользоваться предрассветным туманом как щитом от инфравизоров патруля. За время кампании они безусловно поднабрались опыта, однако порастратили почти всё свое тяжелое оружие, так что то, что было принесено ими из леса на этот раз, не причинило "королевским гепардам" ощутимого вреда, зато было замечено двумя заходившими на посадку "валькириями".
Бомбардировщики, не прерывая поворота "блинчиком", отцепили по паре ракет и обеспечили нам эффектное пробуждение. Стряхивая под глубокий рокот эха разрывов последние остатки сна, мы не выбрались, а именно высыпались из палаток, путаясь в мешках и расталкивая тех, кто уже успел оценить красоту пепельных столбов, подявшихся в нескольких километрах к югу. Побудка была сыграна более для формы, поднимать тревогу не имело смысла. Нам предстоял долгий марш и командование решило не откладывать его. Остаток утра наш отряд провёл утрясая вещевое довольствие в заплечные мешки и уныло проклиная "ястребов," из-за которых по крайней мере несколько часов нам предстояло плестись в полной экипировке по свежевыпеченной пустыне. Посадка флота начинала казаться всё более глупой идеей. Это довольно старое изобретение, заимствованное Империей у какой-то давно исчезнувшей расы, лишь недавно стало применяться в масштабах, соответствующих названию. Как и всё гениальное, данная стратегия невероятно проста. Постройте на лётном поле экипажи истребительного звена и получите сносно обученное пехотное отделение. Постройте эскадрилью - получите роту. Посадите на враждебную Вам планету дивизион - и Ваш враг будет иметь дело с полумиллионной армией, легко вооруженной, но крайне мобильной, поддерживаемой в воздухе и пространстве тысячами лёгких, но смертельных кораблей. Главный секрет здесь именно в том, как собрать такой флот. И если операция закончится быстрее, чем пайки неприкосновенного запаса, Вам даже не придётся всерьёз озаботиться снабжением. Впрочем, в нашем случае о снабжении позаботились и в ожидании завтрака "настоящие истребители" вполголоса ругали бронекорпуса, десантников и водителей "бомбовозных плоскодонок". Кое-что из этого потока предназначалось Радеону, сидевшему прямо передо мной и старательно вычёсывавшему свой хвост. Мало того, что его, "карьерного бомбовоза", угораздило мерить этот мир вместе с соколами космоса, так ещё и окраска его лисьей шкуры повторяла рыжих мартышек, аборигенов местных лесов. Вдобавок его хвост, вернее - размеры его хвоста, недвусмысленно намекал на те привилегии, которые предоставляли крупные корабли - ведь даже самые утончённые истребители предпочитали куцехвостые модели, и далеко не из-за эстэтики. Покончив со сборами, я в очередной раз стряхнул с брюк следы Радеоновой линьки и решил, что гораздо более эффективно удалять шерсть из первоисточника. Порывшись в заплечнике, извлёк расчёску-дублёра и принялся за хвост соседа. Ответом было пробурчанное "спасибо". Решившись, переспросил. -- Да ладно, война хоть анфас, хоть с задворков, абы в профиль не вышло. Вот это да! Оказывается за десять лет после Арки он не только тело сменил, но ещё и в философы записался. Напомнить ему, что-ли... Впервые я встретился с ним в последние дни падения Арки. Тогда Империя, ещё не обладая подавляющим превосходством, стремилась закончить войну в мобильной фазе, в том числе и посадкой флота. К слову сказать, тогда такой поворот событий был вполне предсказуем и нас заблаговременно прогнали через ускоренный курс бронестрелков, что ,к счастью, особенно не потребовалось. Мы высадились на периферийном мире, в паре стычек разогнали слабые силы самообороны, затем были отозваны назад, пока орбитальные силы не выжгли крупные города, и, в конце концов, опять погружены на транспортёры для переброски в ещё одну стратегически важную глушь. Кампания прошла быстро и без потерь, но под конец один-единственный случай напомнил нам белую окраску штурмовых частей. * Наша колонна в полубоевом порядке шла через малонаселённые леса, подальше от разрушенных центров. Узкая дорога петляла мимо ферм, пересекая чащи и углубляясь в старые овраги. Я сидел во внешнем ряду в кузове дрожащего транспортёра и чисто рефлекторно реагировал на смену освещения. Шли быстро, почти на максимальной, звеньями из двух "гепардов" и пяти транспортов, опасаясь не нападения, а скорее поломки, будто боялись опоздать к победе в заранее выигранной войне. Внезапно дорога резко изогнулась и колонна ворвалась в опустевший городок. По сторонам замелькали небольшие аккуратные домики в ряд на фоне "приручённого" леса, и мы привстали в пределах разрешённого, держась за стойки и не поднимаясь выше щитков. И тут это случилось. Не знаю, как правильно называть молодых местных жителей, детьми, детёнышами или щенками, никогда этим не интересовался, только такое маленькое существо, не крупнее десятилетнего подростка, внезапно оказалось в середине колонны. Наверное, испуганное рокотом и лязгом, пыталось перебежать дорогу и ошиблось в расстоянии, или поскользнулось, или просто ужас... неважно, только оказалось оно прямо перед идущим впереди "гепардом", и, мгновение спустя, гусеницы разбрызгали липкую шерсть по стене соседнего дома. Не знаю на счёт других, но мои глаза в этом нелепом пятне увидели того самого зверька в тот момент, когда я его только успел заметить, когда он еще был жив. Так или иначе, все мы, словно стесняясь друг друга, ещё долго украдкой поглядывали назад, когда городок уже исчез в пыли колонны. Единственный, кто не оглянулся, и кто всю оставшуюся дорогу пытался спрятаться за своим комбайном, был Радя. Вспомнил, и решил не портить никому жизни, тем более, что пепел уже начал оседать, а завтрак мы доедали и вовсе в приподнятом настроении. Не меньше нас радующийся ротный сообщил, что к югу от нас, непосредственно у цели, уже высадились штурмовики, и нам предстоят только два перехода к западу, широкой дугой возвращающих нас к оставленным две недели назад истребителям. К знакомому космосу и родным имперским мирам. Наипервейшая обязанность любой случайности - случиться. А наша обязанность - быть готовыми к последствиям. На этот раз последствий просто не могло быть, и мы не были готовы. Имперские тактики и стратеги не зря прорабатывают все мыслимые и немыслимые встречи, ведь уловки бесконечно далёкого и давно забытого прошлого подчас оказываются смертельными противниками отточеных веками технологий. Империя сама не раз и подтверждала это правило, и напарывалась на него. Так что шли мы, готовые и к термояду, и к волчьим ямам, и активно их высматривающие. Вот только не ожидали мы, что куст в два роста высотой в полуторастах метрах от дороги внезапно расцветёт веером искр, и не просто, а поярче солнца. Водитель одного из замыкающих транспортов, увидев вспышку, затормозил и вылез из строя, хвост колонны растрепался в попытках избежать столкновений и не передавить пеших. Головные машины разошлись "ёлочкой", но с опозданием. Полуослеплённая пехота уже лежала по обе стороны дороги. За мгновение до того, как упасть, я успел наметить себе местечко между двумя пучками жёсткой травы, закрытое от вспышки бортом транспорта. Лёг, изготовился, и начал искать цель. Только чувство истребителя подсказывало, что её нет, а понять, что всё-таки есть, я не мог. Где-то слева пулемёты трепали куст, справа слышалась какая-то возня. Внезапно пулемёты смолкли и несколько бойцов вскочили и, пригибаясь, скрылись за цепью машин. Полагаясь больше на инстинкт, чем на здравый смысл, я прижал к себе винтовку и выкатился из-за укрытия. Сделал "финт" от снайпера (хотя в этом мире мы таких пока не встречали) и поднырнул под рыло броневика. Кое-где уже слышались голоса и некоторые из лежавших поотдаль начали перебираться поближе к машинам в рассчёте на прикрытие сверху на тот случай, если это всё-же отвлекающий момент перед атакой. Вид нескольких истребителей, уже стоявших в полный рост под кустом, меня в этом разубедил и я поспешил к ним присоединиться. Когда я подошёл, под кустом, с вершины которого всё ещё медленно облетали листья, уже собралось с десяток зрителей, наблюдавших за деятелями. Один истребитель осторожно оттаскивал в сторону какую-то пику с вспыхивающим шаром на конце, двое других со всей возможной аккуратностью выпутывали из основания куста верещащего аборигена, на вид очень уж маленького. Судя по тому, как он двигался, от вспышки ему досталось больше, чем нам. Ещё-бы, он её, наверное, в руках подержал! Надеясь, что о мартышке позаботятся по крайней мере настолько, чтобы больше никто не пострадал, я решил обратиться к более знакомому незнакомцу - чужой технологии. Датчик излучения молчал, и я нагнулся над нашим трофеем номер два. Пять курсов ксенотехнологий, специалист по контактам. Военным, конечно, но всё-таки. Светлый металлический стержень, с частично сохранившейся полировкой, толщиной в два пальца и длиной в метр - метр десять. Один конец заострён, другой расширяется и переходит во вдвое более толстый цилиндр, уже из другого сплава. Цилиндр обладает ртутным блеском, в центральной части слегка огранён и заканчивается золотистым кольцом с металлическим блеском, за которым следует шар в две ладони диаметром. Шар прозрачный, полированный, определить, полый он или нет - невозможно, не видно блеска внутренней поверхности. В шаре, изредка вспыхивая, хаотически мечутся облачка фиолетового тумана. Стильно, но определить назначение или, хотя-бы, штучная это работа или массовая, я не могу. Всё, что до сих пор мы здесь видели, зализано до исчезновения любых границ и переходов, металла мало, стекла и стеклоподобного много, от того и сохранилось прекрасно. Но видели-то мы в основном машины и оружие, а это - нечто другое. Скажем так: это первая вещь, назначение которой не очевидно. Нет, это не оружие. Может быть дубинкой или коротким копьём, но слишком-уж не подходящий дизайн, крепко не сожмёшь. Церемониальное? Не полагаясь на бионику, снял перчатку и, едва касаясь предмета, пробежался по нему кончиком пальца. Прохладный металл (или его окись) и стекло. Нет даже следа тепла того, кто его держал. Облачка в шаре на приближение руки никак не реагируют. Вглядевшись в шар по-пристальнее, я понял, что шар вообще ничего не отражает, лишь чуть слабее воды преломляет свет. На глаз прозрачность абсолютная, не считая облачков. Не будь их - вообще заметить шар было-бы не просто. Осторожно, следя за тем, чтобы предмет касался земли только остриём и шаром, перекатил его. На одной из размытых граней-уплощений я заметил бугорок, похожий на шарик, спрятанный под упругой мембраной. Ни по цвету, ни по температуре от остального цилиндра он не отличался, но это уже был понятный намёк. Держать эту штуку удобнее именно за огранённый сегмент, значит, где рука, там и управление, чем-бы оно не управляло. Я принялся за этот бугорок. Попробовал сжать его пальцами, он поддался и медленно перекатился в сторону наконечника. Похоже на регулятор, тогда и выключатель должен быть поблизости. Ничего похожего не обнаружилось, и я вернулся к бугорку. Вдавить его не удалось, а вот надвое он разделился с лёгкостью. И одновременно прозрачный шар наполнился хороводом искр. Очень красиво, и по светимости - в самый раз. Похоже на лекции по гидродинамике, только без лектора разобраться трудно. Особо далеко бугорки расходиться не захотели, но превратили искры в кольца светящегося тумана. Экспериментировать с подозреваемым регулятором мощности мне не хотелось и я сдвинул бугорки в один. Сияние померкло, распавшись на уже знакомые переливающиеся облака. Казалось, что некоторые из них осторожно проникают через поверхность шара наружу и тут-же прячутся обратно. Значит, здесь ещё и поверхностная голография приплетена. Наигрался, про себя назвал это чудо "волшебной лампой рыжих мартышек", усмехнулся, представив себе описание трофея для ксенокорпуса, и, оставив его в покое, прислушался к кипяшим вокруг разговорам. -- Да не фонарь это! Для него это было оружием, вот он и затащил его наверх! Включил на максимум, и ослеп, а заодно и нам засветил. -- Не было, а показалось ему оружием. Скорее всего что-то похожее у них было, а он нашёл именно эту лампу. С артефактами играться им, наверное, родители не разрешают, вот он, не попробовав, и притащил, нас поджарить... -- Что-же это такое, если его при такой-то мощности сканер не взял? Хемолюминесценция? -- Может быть и бионикой. И долговечно, и кроме света никакой подпитки не требуется. Отловленный образец местной разумной фауны начал приходить в чувство (вернее, это чувства возвращались к нему) и почти утихомирился. Очень даже симпатичная зверушка оказалась. И понятливая. Смекнула, что раз ещё жива, значит будет жить. Я-бы на её месте такому счастью не поверил, счёл-бы себя кандидатом на препарацию. Воистину, интеллект - враг счастья. Как и опыт. Ну и что нам с таким чудом делать? С собой брать запрещается. Только и остаётся, что отпустить этого разумного, да неразумного зверя. К этому моменту среди нас появилось начальство и требовалось захватить инициативу. Во избежание последующего расхлёбывания. "Прошу разрешения на выпуск улова на волю." Это кто-то из молодых, да скорых. Быстро соображает, однако. Судя по нашивкам - второй в своей эскадрилье, но пока без звания, надо-бы с ним поближе познакомиться. Ну и я не отстаю - "Прошу разрешения на транспортировку обнаруженного образца чужих технологий для передачи в распоряжение ксенокорпуса." Капитан оценил нас обоих. Это здесь он - полковник, а в пространстве мы с ним почти равны. "Транспортировку разрешаю и поручаю Вам, капитан." Это мне, по форме, но с кивком. "Выпускайте." Это двоим, держащим нашу уже совсем спокойную добычу, значит тоже решил не возить и не возиться. И мы послушно расступились, пропуская начальство в одну сторону, а нашего пленника, которого уже никто не держал - в другую. Но если начальство сразу-же направилось к неизвестно как застрявшему в единственной на десятки километров вокруг промоине броневику, то мартышка, похоже, никуда не торопилась. Отскочила на пару метров и сидит себе, не кричит, не скалится, только часто дрожит и на свой посох смотрит. Мол, никуда я не уйду, пока не вернёте. А это уже контакт, и здесь надо быть поосторожнее. Нам специалисты на этот счёт много всего нарассказывали, инструкции читали, а потом подвели итог: таких или пристрелить, или взять с собой, причём первое - предпочтительнее, так как таскать с собой такую обузу в боевых условиях - опасно, а искать контакт и заниматься дипломатией можно и потом. Но это - лекции, а в поле истребитель сам себе учебник пишет, рвёт, склеивает и подшивает. Вот и сейчас те, у кого комбайны, за парализаторами полезли, контакт прервать. Но не дотянулись. -- Эх вы, мартышки чёрные! Кто-ж таким чёрным своё сокровище отдаст?! Радеон выбрался в первые ряды зрителей и теперь стоял между нами как заправский контактёр-посредник. -- Ведь для него это не история, и даже не оружие! Это первая вещь, которая не съедобна, а полезна! Они-же про такое забыли! Когда они потеряли материальную цивилизацию, перестроенная ими планета никуда не делась! И перестроили они её нам на зависть, для них это - самоподдерживающися рай, где ничто не может причинить им вреда против их воли. Катастрофа, вероятно, была почти мгновенной, но уцелевшим-то ничто не грозило, вот они и забыли обо всём, что потеряли, а забыв - не стали восстанавливать. И теперь, когда пришли мы, они начали вспоминать, только не с того конца. Вокруг ещё много залежавшихся предметов высокоразвитой цивилизации, но когда живёшь на дереве, то зачем тебе колёсная машина, даже если её управление интуитивно?! Всё может быть оружием, но само оружие ничем другим быть не может. Понял он это, или нет, не важно, объясним. Им нужны инструменты, простые инструменты, тогда и цивилизация вернётся. Не трогайте его. И Радя изо всех сил рванул к колонне. Мартышка, словно понимая необходимость паузы, уселась поудобнее, но дрожать не перестала. Вскоре наш "посредник" вернулся, несомненно поставив новый рекорд на неподготовленных трёхстах метрах пересечённой местности. С собой он принёс топор, огромный топор из комплекта транспортёра. Не обращая внимания на недоумённые взгляды, он направился прямо ко мне. Не могу сказать, что мой взгляд в этот момент был более осмысленным: -- Во-первых, он его уронит. Во-вторых, он уронит его на кого-нибудь. В третьих, я предпочитаю видеть мартышек с бесполезным фонарём, чем с ... Объясить, с чем-же я предпочитаю не видеть мартышек, мне не дали. -- Ты можешь показать, как взять эту штуку (кивок на штуку лежащую у моих ног) без эффектов? -- Либо внизу, за тонкий стержень, либо за поясок под шаром. Но эффект всё равно будет. Я киваю в сторону мартышки, "и тебе будет виднее, какой." Оставив меня с моим сарказмом, Радеон направился к чужому. Мартышка следила за нами с крайней заинтересованностью, не обделив вниманием и новую блестящую штуковину. Медленно покрутив топор в руках, "бомбовоз" приступил к демонстрационной обрезке куста. Аудитория наблюдала за ним с невероятной прилежностью и в полной тишине. Закончив, Радя положил инструмент под кустом, медленно вернулся ко мне и, подняв с земли лампу, повернулся к нашему ответственному гостю. Не знаю, какую подготовку проходил каждый из них, но сработали оба идеально. Как только чужой предмет оказался в руках имперца, мартышка в два прыжка оказалась под кустом и завладела топором, а едва Радеон завершил поворот, вершина куста уже недвусмысленно раскачивалась и осыпала нас раздражённым чириканьем. Заблаговременно разошедшиеся зрители спешно захлопывали забрала и убирались на безопасное расстояние. Когда мы вернулись к транспортам, а чириканье смолкло, нас прорвало. Радеона хлопали по плечам, над ним шутили и смеялись на все лады, его поздравляли с контактом, сулили великое будущее и прочили в советники Императора. В конце концов у него отобрали рюкзак, вызвавшись поносить личные вещи героя дня, погрузили несущего вместе с вещами в один из транспортов, и напоследок, уже расходясь, отбили Раде освободившуюся спину. Сочтя инцидент исчерпанным, колонна начала принимать походный вид и через несколько минут марш продолжился, теперь уже шумный, как улей. Когда наступил наш черёд нырять в ложбинку, я оглянулся на оставшийся позади куст, и как раз вовремя. На землю упали несколько веток. Похоже, наш сегодняшний приятель всё-таки кое-что усвоил. И тут, сбившись с шага, я услышал ещё один перл нашего новоявленного профессора ксенофилософии. "Кто-бы так со мной махнулся..." Это Макс. "Если со взаимностью, то я, например, махнусь в "Поиск"..." А это уже Радя. Я прибавил шаг, намереваясь не упустить продолжения. Но к счастью или к сожалению, дальнейшее разложение боевого духа отряда было прервано необходимостью потесниться и пропустить в голову колонны догнавший нас транспортёр. Судя по выражениям на лицах стрелков, куст они миновали без приключений. Однако одна из физиономий, торчащих над бортом, вызвала у нас живейший интерес. -- О! Полковой флейтист пожаловал! -- Снежный барс-насмешник, Серёжка-пересмешник! -- Хвост не отсидишь? А то мы его проветрим! -- Точно, давай сюда! Сыграешь что-нибудь, так планетка сама под сапогами завращается! -- Конечно! Айда к нам! Серёжка не заставил себя ждать и серой тенью в чёрной экипировке перемахнул через борт. Приземлился, отряхнулся, подстроился к мерному шагу колонны, жестом фокусника достал из футляра на рюкзаке-усилителе электронную флейту, приложил к губам, и над чужими холмами чужого мира понеслась чужая мелодия из чужого времени, делая все до боли знакомым, почти родным.
*) Штурмовик носит белое для того, чтобы подчеркнуть абсурдность "чистой" войны в космосе, с помощью машин и на огромных расстояниях, столь часто превозносимую Звёздным флотом, одетым в чёрный цвет открытого пространства. **) Nick Kershaw, The Riddle. Перевод автора. Copyright 2001 by DTR |